_(3).png)
Владимир Владимирович!
Обратиться к Вам, как к главе государства, посредством открытого письма в СМИ меня заставила невозможность добиться справедливости в ситуации полного правового беспредела, который ведется в отношении меня на районном и областном уровне почти 15 месяцев. Из которых 4 месяца я провел в СИЗО и 8 месяцев под домашним арестом по уголовным делам, «шитым белыми нитками» настолько, что наши местные «служители Фемиды» даже этого не стесняются и не скрывают, показывая красноречивым кивком головы наверх. На этот самый «верх» я направил уже десятки обращений – и в Генеральную прокуратуру РФ, и в Следственный комитет России, и к губернатору Нижегородской области, и даже 4 письма непосредственно в вашу Администрацию. Но, полагаю, что до Вас, равно как и до губернатора, и руководителей всех вышеуказанных ведомств, давно никто не доводит обращения граждан, а тем более малого предпринимателя из забытого, видимо, всеми законами Уренского района на севере Нижегородской области.
Но я все-таки попробую еще раз рассказать Вам свою историю, надеясь на силу пяти пресс-рукопожатий.
Предпринимательскую деятельность мы с женой ведем с 1996 года. Пережили кризисные треволнения и 98-го, и 2004-го, и 2008-го, и 2014-го, и даже сложные последующие годы нас не сломили так, как тот прессинг силовых структур и судебной системы, который начался после вашего очередного избрания Президентом в 2018 году.
В 2006 году мы с женой занялись новым направлением, деревообработкой. Приобрели участок в посёлке Арья Уренского района Нижегородской области, построили небольшой цех. В 2010 году мы впервые взяли в аренду лес и стали осваивать лесозаготовительное дело. Срок аренды участка составляет 10 лет, и мы прописали детальный план развития предприятия на десятилетие вперед. Однако наша таежная местность в первый же год работы преподнесла сюрпризы. Оказалось, что участок, выставленный на аукцион, был настолько заболоченным, что вести деятельность там можно было исключительно зимой. Даже летом, не говоря уж про весну и осень, туда было просто физически не проехать. Понимая, что за три месяца работы в году невозможно выйти на годовые плановые показатели, мы в 2011 году взяли в аренду второй участок, на это раз уже в более сухом месте, так что можно было работать и летом. Год ушел на проектирование и государственную экспертизу – таковы не нами установленные сроки. В общем, в нормальное рабочее русло мы вошли к началу 2013 года. Но мы оптимистично смотрели в будущее, поскольку срок аренды второго участка, в отличие от предыдущего, был 49 лет. Работы мы не боимся, выходные и регулярные отпуска – это не про нас. Впахивали по полной программе и дело пошло. По географии поставок мы вышли далеко за пределы региона, наш лес и изделия из него закупали предприятия по всей России.
В 2016 году мы задумались о переработке дровяной древесины. Это те отходы, которые годятся только в качестве топлива для котельных, больше никуда. Взяли кредит, выкупили бывший производственный цех, заброшенный с советских времен. В течение года полностью восстановили разрушенные производственные здания, сделали ремонт, провели инженерные коммуникации, запустили тепло по всем помещениям, полностью заменили электросистему. В 2017 году запустили производство. Создали новые рабочие места. Общее количество работников доходило до 70 человек. По меркам нашего района мы уже были практически градообразующим предприятием. А по валовой выручке так и вовсе вышли далеко за среднерайонные показатели.
Мы с женой всегда работали «по-белому». Зарплату людям и налоги платили вовремя. Понимая, что бюджета района дышит на ладан, всегда помогли финансово – соревнования ли какие провести, праздники ли, никогда не отказывали. У нас целая стопа благодарственных писем, да не о том речь. Мы с женой действительно чувствовали себя в ответе не только за собственный бизнес и сотрудников, а вообще за район.
В 2019 году мы решились на крупное приобретение – спецтехнику стоимостью 63 млн рублей. Обратились в НБД-Банк. Предоставили подробный бизнес-план. Банк три месяца нас проверял по всем фронтам, изучал вдоль и поперек и в итоге кредит на 5 лет на приобретение техники был одобрен. Ежемесячные выплаты были, конечно, немаленькие – 1,6 млн в месяц. Но нас это не пугало. Мы крепко стояли на ногах и видели перспективы.
В конце июня 2019 года дорогостоящая техника наконец пришла. Месяц ушел на монтаж и обучение. В конце июля техника вышла на делянку.
А 4 августа 2019 года, буквально через неделю после старта, на наше уренское предприятие пришли. Незваные гости. 6 человек. В погонах. С обыском. Так я узнал о том, что в отношении меня еще 26 июля 2019 года было возбуждено уголовное дело по ст. 260 УК РФ (Незаконная рубка лесных насаждений). Мне вменили превышение объемов вырубки леса. Бредовее статьи придумать сложно. Мы не то, что не перерубали, мы не дорубали. Из законных 140 тыс. кубов леса в рамках 10-летней аренды мы вырубили не больше 2/3. При этом мы выполняли полный цикл работы по лесовосстановлению – лесопосадки, прореживание молодняка, даже муравейники и скворечники обустраивали! Ну и, конечно, все лесопожарные мероприятия соблюдали. У нас даже есть собственная пожарная машина есть. Самая большая в районе – объем 8,5 кубов. По просьбе главы района выезжали пожары тушить. Разумеется, бесплатно.
В течение последующих двух месяцев прошла целая серия обысков в домах сотрудников наших предприятий, исполнительного директора, юриста…
Видимо, изъятых во время всех этих обысков документов силовикам было недостаточно. Видимо, они хотели найти еще что-то.
8 октября 2019 года в 6.00 – классическое время – непрошеные «гости в погонах» приехали снова. Сначала в количестве 6-7 человек. Со всем необходимым инструментом на случай вскрытия двери. Вскоре подтянулось еще несколько машин с подмогой из 10 человек.
По законам современного обыскного жанра мне не дали позвонить адвокату. Сказали, что пришлют своего. Своего действительно прислали. Как раз под конец многочасового обыска.
После обыска меня повезли в Уренский отдел полиции, там еще раз допросили, после чего предъявили еще одно обвинение по той же ст. 260 УК РФ и отправили на ночь в изолятор временного содержания.
На следующий день, 9 октября 2019 года, меня доставили в Уренский районный суд. Судебное заседание шло около 6 часов и завершилось вынесением постановления о заключении меня под стражу. Потом меня увезли в СИЗО № 2 в пос. Дружный (Кстовский район).
В этом СИЗО я просидел до конца октября 2019 года, затем меня перевели в СИЗО № 1 на проспекте Гагарина в Нижнем Новгороде.
3 декабря 2019 года Нижегородский районный суд в лице судьи Коловеровой (дай ей Бог доброго здоровья!) отказывает в удовлетворении ходатайства Главного следственного управления (ГСУ) ГУ МВД по Нижегородской области о продлении содержания под стражей и меня освобождают в зале суда.
Я еду домой, в Урень. А на следующий день, 4 декабря, меня вызывают в Нижний на очередной допрос. С допроса возвращаюсь в 2 часа ночи.
5 декабря 2020 года я поехал в районную миграционную службу и добровольно сдал свой загранпаспорт, чтобы показать, что никуда не собираюсь делать ноги. Далее – на работу на базу в Арью. Работать-то надо.
Вечером того же дня, 5 декабря 2019 года, при возвращении из Арьи домой, перед въездом в Урень меня останавливает кордон из нескольких полицейских машин. В грубой форме меня вытаскивают из моего автомобиля, заталкивают в полицейскую «Ниву» и везут в Уренский отдел полиции. Там мне снова не дают позвонить адвокату, вызывают адвоката по назначению, составляют протокол задержания и отправляют в изолятор временного содержания - «клетку» при отделе полиции.
6 декабря 2019 года мне предъявляют очередное обвинение, все по тем же основаниям и везут в Уренский районный суд, где судья Сапожникова выносит постановлении о заключении меня под стражу на срок 2 месяцев.
27 января 2020 года в СИЗО приходит следователь и предъявляет мне еще 15 эпизодов.
30 января 2020 года Нижегородский районный суд в лице судьи Хорцева освобождает меня из-под стражи и изменяет меру пресечения на домашний арест на срок 2 месяца.
Далее следует 3 продления домашнего ареста судьей Уренского райсуда Зориным – в марте, мае и июле 2020 года – каждый раз на 2 месяца.
В сентябре 2020 года истек максимальный срок содержания под стражей, предусмотренный законом по данной статье. Теперь я под подпиской о невыезде.
До сих пор ни мне, ни моему адвокату не дают ознакомиться с материалами дела… Когда за мной придут в следующий раз, я не знаю. Но то, что придут, сомнений не вызывает. Это мне четко уже дали понять, когда предлагали признать вину и тем самым откупиться малой кровью – условным сроком. Я не согласился. Думал, что сила в правде. А правда на моей стороне. Ошибался – сила на их стороне. Пусть и без правды.
Во время обыска все документы у нас были изъяты. Никакого реестра изъятых документов тоже нет – все документы ворохом запихивали в мешки без какой-либо описи. А без документов закончившийся 10-летний договор аренды первого участка продлить мы не можем, несмотря на первоочередное право пролонгации. У нас на руках вообще нет ни одного подтверждающего документа об изъятии документов и техники. А между тем одной техники – от компьютеров до форвардеров и харвестеров – изъято на сумму более 100 млн рублей. А сумма всего арестованного имущества, включающего производственные здания, земельные участки, дом, в котором мы живем, автомобили, превышает 200 млн.
За это 15 месяцев наш успешный бизнес сошел на нет. Некогда преуспевающее предприятие (гордость района!) разорено. Сотрудники уволились – мне отказали в просьбе насчет нотариуса, чтобы оформить доверенность на жену, чтобы она могла проводить операции по расчетному счету на выдачу зарплаты. Остался один сотрудник в штате. Денег выплачивать кредит нет. Техника и недвижимость пойдет с молотка за бесценок. За ними, да еще по бросовой цене, могла бы выстроиться очередь, но, полагаю, покупатель, терпеливо ожидающий своего часа, уже есть.
Индивидуальный предприниматель Абдуллаев Ельшан Джавад Оглы, 1973 года рождения.
Поддержите наше СМИ любой посильной для вас суммой – один раз,
или оформив подписку с помощью онлайн-кассы.
Став подписчиком KozaPress, вы будете поддерживать стабильную работу издания,
внося личный вклад в защиту свободы слова.
18+