Похоронил ещё одного близкого человека. В памяти остались короткие, но яркие моменты последних часов.
Вечер, дождь моросит. Мы держим навесу носилки, пока шофер скорой ногами колотит по створке двери, которую заклинило. Одной рукой держишь носилки, другой пытаешься прикрыть от дождя того, кто на носилках... потерпи... пожалуйста, потерпи. А внутри тебя только мат и проклятья.
Больница Семашко, выходной. Дежурят молодые врачи. Они сгрудились вокруг носилок, на которых лежит человек. Он не может объяснить, что с ним, потому что говорить не может... Я вижу, врачи в растерянности. Диагноза нет.
Прошел час.
Еще час.
Врач ехал из-за реки, чтобы сказать: «Не знаю, что с ней, но это не по моей части, везите в тридцать третью»… Мы стояли в приемном и держали человека на носилках два часа, чтобы услышать это.
Опять заклинило, в этот раз каталку. Мы с медсестрой вдвоем держим несколько минут навесу тело, пока шофер с охранником стучат по каталке молотком и ногами, чтобы сложить. Внутри снова мат и проклятья.
Стоим с медсестрой – курим. У нее дрожат руки. Не от нервов – устали держать тяжелобольного.
Она говорит, вот бы наших чиновников разочек прокатить по этому этапу, чтобы поняли, как мы работаем, какая у нас техника. Подумал, да, это верное выражение – по этапу. Лучше не скажешь. А внутри снова только мат и проклятья.
Медсестра говорит, шофер уже два часа переработал, но он нас бросить не может – его поменять некому. Спрашиваю: ему доплатят за переработку? Посмотрела на меня, как на идиота – х… ему доплатят.
Сели в скорую, едем в другую больницу. Врач засыпает сразу. Сразу – это не через несколько секунд, а как села. Одной рукой держу носилки, другой придерживаю врача, чтобы не упала. Понимаю – работает на износ.
Снова приемный покой, ждем врача. Спрашиваю медсестру, с которой уже сроднился, а у вас есть какой-то сайт или книга благодарностей, где можно что-то написать. В ответ усмешка: «Книга жалоб у нас есть. А благодарности нам не полагаются».
А потом выходит седой еврейский врач. Посмотрел, помрачнел: «Прогнозы у меня для вас неутешительные».
Ещё три часа – и человека больше нет. И диагноза нет.
На следующий день вскрытие. Менингит. 48 лет.
Поддержите наше СМИ любой посильной для вас суммой – один раз,
или оформив подписку с помощью онлайн-кассы.
Став подписчиком KozaPress, вы будете поддерживать стабильную работу издания,
внося личный вклад в защиту свободы слова.
18+