Монолог нижегородского патологоанатома, отказавшегося работать на санитаров

25344
Монолог нижегородского патологоанатома, отказавшегося работать на санитаров

Меня зовут Людмила Алехина. Моя мама и папа родились в Ковернинском районе. Мама работала продавцом, потом выучилась, стала работать старшим товароведом в облпотребсоюзе. Теперь мама предприниматель. Когда она вышла на пенсию, открыла свою «ошку». Занималась крупным оптом, в общем, тоже торговлей. И хотя моей маме сейчас 80 лет, у нее с головой все в порядке, продолжает работать.

Папа начинал с рабочей специальности. Потом тоже выучился. Работал на двух-трех работах. В семье деньги были всегда – мои родители работяги, труженики. Умные и образованные люди.

Я, закончив школу и пройдя УПК {учебно-производственный комбинат, появились в СССР для организации профессиональной трудовой подготовки старшеклассников} по медицине, стала младшей медсестрой, пошла работать в дорожную больницу. Параллельно училась в медучилище. В ночь и по выходным работала санитаркой.

Отделение, где я работала, было очень тяжелое: урология, гнойная хирургия, онкология… Была смертность большая. С медсестрой вывозили умерших в морг. Та, видя, что я не боюсь такой работы, порекомендовала меня в судмедэкспертизу, куда я сначала пришла просто помогать. Потом туда устроилась. Стала работать санитаркой и в морге, и в дорожной больнице, продолжала учиться.

Закончила училище – пошла работать операционной сестрой в «Семашко». Там поработала какое-то время, вышла замуж, родила дочь. К этому времени я уже решила, что буду работать врачом, что я буду судмедэкспертом. То есть я уже знала, что моя дальнейшая деятельность будет связана с трупным материалом.

Еще до поступления в институт я уже занималась бальзамированием. Для этого не нужно было никакого лицензирования, вообще ничего. Люди приходили и просили. Ходила на дом, бальзамировала, приводила тела в порядок, одевала. Мне было 17 лет (а начала я работать вообще с 14 лет). Как и мои родители, деньги зарабатывать я умею.

Закончила институт. В 1996 году я оформляю свое ИП – по ритуальным услугам. Но занимаюсь только бальзамированием, одеванием. У меня огромное количество наработок, ко мне огромное количество народа обращается. Я работала и на себя (давала рекламные объявления в газету), и за проценты на двух предпринимателей, которые занимались ритуальным бизнесом, но бальзамированием не хотели пачкаться или не было времени. И работала еще на несколько ритуальных фирм. В общем, знаю все азы ритуального бизнеса. 

В «судебку» судмедэкспертом меня не взяли – там принципиально берут только мужчин. Пошла в патанатомию, в дорожную больницу. Поработала там года два и перевелась в пятую больницу. Здесь я где-то с 2003 года работаю.

Потом мама решила организовать свой бизнес по ритуальным услугам – если люди сами обращаются ко мне за бальзамированием. В конце 2013 года мама открывает свое ИП, я продолжаю работать в больнице. Службу называет «Горьковское ритуальное агентство», или ГРА, если сокращенно. Клиенты приходят в морг сами – за справками. При этом им никто ничего не навязывал, они могли заказать ритуальные услуги где угодно. В 2014 году ко мне подходит санитар морга Николай Кувыкин и предлагает, что не будет маминых агентов выгонять с территории больницы, будет разрешать им в туалет больничный сходить, чайку попить. Ну, и не приветствовать агентов других ритуальных служб. Для этого я должна заключить с ним договор, что якобы заняла у него деньги. Единоразово я должна была отдать 100 тысяч Железнову {Юрий Железнов – заведующий отделения патанатомии больницы №5}, а дальше по 100 тысяч в месяц я должна была отдавать Кувыкину. Я согласилась. Якобы по договору займа я отдаю ему ежемесячно по 100 тысяч рублей. Так длится весь 2014 год, 2015, 2016.

А потом… Я уже и раньше знала, что есть помещение. Как бы на территории больницы, но в частной собственности. Но оно сначала не продавалось, а потом за него запросили огромную сумму денег. У меня такой не было. Мама берет кредит, часть денег привезла дочь, которая приехала из Канады, где она работала и училась. Мы выкупаем это помещение, до сих пор расплачиваясь за него по кредиту. И я перестаю платить Кувыкину. Потому что нужда отпала.

В 2017 году я узнаю, что в морге с родственников начали брать деньги. Сначала по шесть тысяч рублей – за бальзамацию, за одевание, причесывание. Потом Кувыкин создает такую бизнес-схему, подговорив маминых агентов, чтобы те брали с родственников по семь пятьсот: полторы брали себе, а шесть отдавали ему, Железнову. И эта схема работала. Абсолютно незаконная, поскольку морг не оказывает платных услуг.

Пришла работать еще одна санитарка – Света Якимова. Я ее пригласила фактически. Она работала медрегистратором, а Кувыкин уже не справлялся – работы стало больше. Они стали работать вместе. Но потом начали оба разгильдяйничать.Так-то они должны постоянно находиться в морге, когда патологоанатом работает – перетаскивать покойников, из пакетов доставать, перекладывать их на столы, раздевать, подготавливать бирки, специальную посуду. Работы много, но когда толковый санитар работает, все получается быстро, аккуратно, чисто. Они этим не занимались. Морг был грязнущий до невозможности. Взяли еще одного санитара – толкового парня, которого приметил патологоанатом Олег Чехов. Этот парень раньше ремонтом занимался в больнице и в отделении тоже. Очень толковый, исполнительный – Кирилл Саламатин. Деньги не берет. К нему вообще никаких претензий нет. И началась война – скандалы, склоки бесконечные. Кувыкин на меня очень сильно обозлился. Я еще тогда не понимала, что это из-за денег, которые я ему перестала платить.

Где-то в конце мая 2018 года в больнице появляется мужчина, представившийся мне Андреем. Он заявил мне, что мне потребуется его помощь и попросил, чтобы я записала его телефон. Предупредил, что меня придет обыскивать полиция. И хотя я ничего не нарушаю, поскольку не занимаюсь предпринимательской деятельностью в больнице, я записала его номер.

5 июня ко мне в кабинет, действительно, приходят сотрудники УЭБ и ПК УМВД России по Нижнему Новгороду. Мне со страху показалось, что их человек двадцать было. Устраивают обыск, переворачивают все. И находят деньги в размере 60 тысяч, а также записку, написанную моей рукой, кто сдавал деньги. Наверху написано: «Артифексовой». И подчеркнуто.

Изымают эти деньги и обвиняют меня, что я якобы хотела передать эти деньги в качестве взятки вышестоящему лицу – Анне Артифексовой, главному патологоанатому области.

Происхождение этих денег таково. У нас был морг просто в ужасном состоянии. Ремонт никогда никто не делал. Юрий Борисович {Железнов}, насколько мне известно, никогда не подавал никаких заявок главному врачу, чтобы проводились какие-то ремонты. И мы потихонечку сами все ремонтировали. Кто что мог, то и делал. Деньги собирались, складывались и потом тратились на то, что нужно отремонтировать первоочередное. Потом, как и в любом другом отделении, сбрасывались на дни рожденья. Это было всегда. В 2018 году деньги собирал Кувыкин. Но патологоанатомы Чехов и Перевезенцева деньги передавали мне, чтобы я отдала их Кувыкину. И Чехов, отдавая мне деньги, попросил меня позвонить Артифексовой и узнать, когда у нее день рожденья, потому что ей исполнялось 65 лет. Круглая дата, поэтому мы решили ее поздравить. Я пишу: «Артифексовой». И подчеркиваю. Я вообще всегда все пишу, потому что у меня очень много всяких дел, очень много родственников ходит насчет гистологии и так далее.

Беру с коллег деньги, спускаюсь вниз. Отдаю их Кувыкину. Они хранятся у него. Наступает 5 июня. Ко мне приходит Кувыкин, вручает деньги. Не помню точно, что он сказал, но смысл в том, что, мол, вот деньги для Артифексовой. Я тогда не знала, что в кабинете у меня уже скрытая камера установлена. Я ему: «Коль, но деньги же ты собираешь». Он: «Как я?» Говорит, что отдал их. Я очень удивилась. Начали переговариваться. Звоню Ирине Рудометовой (это, как я уже сказала выше, уборщица в патанатомии), спрашиваю, у кого деньги. По итогу оказывается, что деньги запиханы в мой стол: я их разыскиваю – и нахожу. К ним я кладу деньги, переданные мне Кувыкиным, – 15 тысяч рублей. Записываю опять на бумажке. Все делаю практически на автомате, потому что у меня куча гистологии.

Потом приходит Света Якимова. И точно также мне, с показухой, работая на камеру: что вот деньги для Артифексовой. Еще 15 тысяч рублей. Взяла, записала, убрала. И через два часа приходят сотрудники УЭБ и ПК.

Прошу сотрудников полиции предъявить документы, на основании чего они обыскивают мой кабинет. Они документов не дают. Сказали, что работают в рамках чего-то. И есть запись в КУСП сообщения о преступлении, тоже от 5 июня 2018 года. Забрали документы, мои записи, компьютер, еще что-то. И меня повезли в УЭБ и ПК на Большой Печерской.

Естественно, я была очень растеряна, испугана. Спрашиваю мужчину, который меня вез, что происходит. А он мне в ответ: вы, говорит, ничего не бойтесь. За вас, говорит, такой человек попросил, которому мы не можем отказать. Но я-то никого ни о чем не просила!

Меня допрашивали долго. Угрожали: если я не признаюсь, куда-то меня увезут, где-то закроют, потом меня посадят. После допроса привезли обратно на работу. Я думаю, что мне делать. И вспомнила про Андрея, позвонив ему.

Он пришел на следующий день. Сообщил, что я должна заплатить миллион рублей, чтобы сотрудники полиции не заводили на меня дело. И чтобы мне все вернули и на этом все прекратилось. Он начал ко мне ходить, убеждая, поскольку денег я не давала. Но когда я предложила ему, чтобы мне вернули хоть что-то из вещей, прежде чем я заплачу (хотя платить я не собиралась), он пропал и больше я его никогда не видела.

Потом ко мне приходит Андрей Парыгин. Я была с ним знакома, поскольку он пригонял мне подержанные машины из Европы. Я, говорит, про тебя все знаю, с тебя теперь полтора миллиона. Но за что мне давать деньги, если я ничего не нарушаю?

Ходил он долго. Пока я обещаю дать ему денег, меня не трясут. Как только говорю, что денег нет, начинаются опять обыски, допросы. Изымали все подряд. У мамы из магазинов изъяли онлайн-кассы. Для чего изымать онлайн-кассы, если можно сделать запрос в налоговую – и она все предоставит? Я считаю, что это было сделано только для того, чтобы не давать маминой фирме работать. Над мамой моей, я считаю, просто издевались. Все-таки человек уже очень немолодой. Она знала, что происходит. Мне был присвоен статус свидетеля, а по факту со мной обращались, как с обвиняемой. Она очень переживала. А ей еще позвонят и говорят, что приглашают завтра на допрос. Она, допустим, в деревню только уехала. Едет обратно, ее трясет. А ей звонят и заявляют: «Ой, давайте не сегодня. Давайте через неделю». И ее трясет еще неделю. Потом назначают новую дату. И так несколько раз. Нервы трепали по полной программе.

В общем, ничего у них не получилось с обвинением меня во взятке, и они решили вменить мне мошенничество. Кувыкин и Якимова потом мне признались, что 5 июня вечером, около 20:00, к ним приезжали. За них написали заявление, а они его подписали. И там написано, что какое-то неустановленное лицо похитило у Кувыкина и Якимовой по 15 тысяч рублей. То есть всего 30 тысяч рублей. Дело возбудили спустя пять месяцев после первого обыска – 25 октября 2018 года.

Меня дотретировали до такой степени, что я пошла в отдел СУСК Советского района. Написала заявление. И при передаче взятки Андрея Парыгина «приняли». Сейчас он отбывает срок, ему три года дали. Всю вину он взял на себя, не сообщив, кому он должен был передать деньги.

Но уголовное дело о мошенничестве закрыто не было. Его передали следователю Елене Даниленко. Опять продолжились обыски, допросы. В кабинет начали подбрасывать мне вещи, которые могли быть интересны следствию. Например, ритуальную атрибутику, старые накладные. Выбрасывала их, находя случайно.

В январе 2019 года агент Миша Горохов организует ИП, оформляя его на сына своей сожительницы Светланы СмирновойПавла Смирнова. Называет службу тоже ГРА, как и моя мама, только аббревиатура расшифровывается как «Городское ритуальное агентство». Их машину возле морга можно видеть каждый день. Плюс Смирнова сама дежурит, сидя обычно в машине Ирины Рудометовой – это уборщица патанатомии. Она не может находиться в морге, но всегда там. Рудометова «сливает» агентам всю информацию по усопшим.

Я врач. Я училась семь лет, чтобы стать врачом. Я довольна своей работой. Мне интересно. Кроме того, работая на ставку, к 13:00 я уже освобождаюсь. Могу помогать родителям, могу подработать копеечку. И я чиста перед законом, поскольку работаю в больнице за свою зарплату, денег не беру. Но я вижу, как в морге обирают родственников усопших и говорю во всеуслышание, чтобы прекратили этим заниматься. Результата пока никакого.

Продолжение следует.

Факты по теме: аудиозаписи, сделанные в морге и регистратуре патологоанатомического отделения больницы №5. Уборщица Ирина Рудометова заявляет Людмиле Алехиной, пока та работала с телом, что усопшего надо побрить. После того, как врач отказалась, Рудометова пошла к завотделению Юрию Железнову жаловаться, сообщив тому, что Алехина не бреет, хотя якобы той передали 3 тыс. руб. А вот эта запись зафиксировала, как Ирина Рудометова, вводя в заблуждение родственницу Анны Дмитриевой, умершей в отделении хирургической реанимации, вымогает у той 7,5 тыс. руб. – за бальзамирование и хранение тела в холодильнике. Это может квалифицироваться как мошенничество.

На фото: Range Rover санитара Николая Кувыкина возле морга.

Поддержите наше СМИ любой посильной для вас суммой – один раз, или оформив подписку с помощью онлайн-кассы. Став подписчиком KozaPress, вы будете поддерживать стабильную работу издания, внося личный вклад в защиту свободы слова.

18+